02.08.2022 - Жестокий урок: как частные школы и талантливые дети стали заложниками «спецоперации»

Система частного образования в России после военных действий на Украине столкнулась с большими проблемами. Разрыв культурных связей с западными странами, отъезд преподавателей-экспатов и состоятельных семей, сложности со сдачей британских экзаменов, экономический кризис — как школы выживают в этих условиях?

Летом 2021 года первый выпуск учеников школы «Летово» получил результаты своих выпускных экзаменов по программе международного бакалавриата IB (International Baccalaureate). Система поступления в крупнейшие мировые университеты отличается от российской. Школьники начинают подавать заявки еще в середине учебного года, и к моменту сдачи экзаменов у них уже есть понимание, какие из вузов их ждут, — остается только подтвердить свой уровень экзаменами.

Иногда семьи сталкиваются с непростым выбором. Например, у одной из выпускниц «Летово» было приглашение в калифорнийский Беркли, где стоимость обучения превышает $40 000 в год. Основатель «Летово» миллиардер Вадим Мошкович готов поддерживать талантливых детей — «Летово» предоставляет выпускникам, поступившим в топ-25 мировых вузов, стипендии, покрывающие не только обучение, но и проживание, страховку и другие необходимые расходы. Есть условие — вернуться после вуза и проработать в России не менее трех лет. Юная выпускница в итоге решила не привязываться к родной стране и поступила в один из голландских вузов, гораздо более дешевое обучение в котором ее семья могла оплатить самостоятельно.

Смогут ли и дальше российские школьники успешно поступать в американские и европейские вузы? Спустя всего четыре дня после того, как президент Владимир Путин 24 февраля 2022 года объявил о начале «специальной военной операции»* России на Украине, уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова заявила о волне русофобии в европейских вузах, от которой страдают студенты из России. Впрочем, подтверждений информации о массовых отчислениях так и не появилось.

Как выяснил Forbes Education, в начале марта ситуация с российскими студентами в вузах по всему миру оставалась стабильной. Но, по данным Минобрнауки, к концу мая более 1500 студентов подали заявки на перевод из иностранных вузов в российские (в эту цифру входят и учащиеся из Украины, ДНР и ЛНР). По данным ЮНЕСКО, за границей обучается 48 160 российских студентов.

У активно развивавшихся в последние годы международных частных школ в России тоже хватает проблем. Их ученики готовятся не только к сдаче российских экзаменов, но и учатся по программе IB или альтернативным британским GCSE и A-Level. Такие дипломы значительно повышают шансы на поступление в крупнейшие мировые вузы. Весна 2022 года оказалась для таких школ непростым испытанием. «Спецоперация», масштабная война санкций, экономический кризис, разорванные культурные и логистические связи — Forbes разбирался, как международные частные школы и их ученики живут после 24 февраля 2022 года.

Учитель на замену

Кампус Англо-американской школы, расположенной в живописном московском районе Покровское-Стрешнево, напоминает тихий и уютный альпийский городок. В конце января 2022 года здесь принимали неожиданных гостей — мужчин в полицейской форме в сопровождении внушительной черной овчарки. Силовики искали в учебных кабинетах наркотики. Еще в апреле 2021 года в аэропорте Шереметьево задержали учителя школы американца Марка Фогеля. В его багаже нашли марихуану. Следователи сочли, что Фогель, который до этого обладал дипломатическим статусом, привозил в Россию наркотики и продавал их ученикам. Сам Фогель утверждал, что марихуану ему прописал врач после операции на позвоночнике. В июне 2022 года суд приговорил его к 14 годам колонии строгого режима.

Англо-американская школа управляется посольствами США, Великобритании и Канады, она была открыта еще в 1949 году и в современной России долгое время была одним из немногих элитных учреждений, где можно было получить образование на английском языке и по международным стандартам. Обучаются в школе не только дети дипломатов, но и российские студенты, правда, по квоте, которая не превышает 15% для каждого класса. Весной 2022 года многих из них ждала шокирующая новость — Англо-американская школа закрыла и приостановила набор в старшие классы (с 9-го по 12-й). «Вместимость Англо-американской школы — 1200 человек, их план на новый учебный год — 350 человек. Это очень мало. Это даже не в каждом классе будет две параллели», — рассуждает руководитель одной из международных школ в Москве.

В Англо-американской школе не ответили на просьбу Forbes прокомментировать причины решения о закрытии классов. Собеседники Forbes на рынке частного образования отмечают, что у школы давно были сложности — российский МИД несколько лет на фоне «визовой войны» с США и Великобританией отказывал в получении виз преподавателям школы, которые въезжали в Россию как сотрудники посольств с дипломатическими документами. Проблему удалось решить только в 2021 году, когда бывшая посольская школа преобразовалась в НКО, а ее учителя начали получать не дипломатические, а рабочие визы.

Ученики Англо-американской школы не остались без образования, но были вынуждены спешно переходить в другие школы. Глава московской школы глобальной сети Brookes Чарли Кинг рассказал Forbes, что его учреждение приняло около 80 детей из Англо-американской школы.

Но если Англо-американская школа сама закрыла классы, другие частные школы столкнулись с массовым оттоком детей, чьи семьи после начала «спецоперации» поспешили покинуть страну. Собеседники Forbes из частных школ называют отток клиентуры главной проблемой, с которой столкнулись их заведения. «Даже лояльные семьи, которые были со школой много лет, заканчивали обучение и уезжали на волне неуверенности в будущем», — вспоминает бизнес-менеджер The International School of Moscow (ISM), которая входит в международную группу премиальных школ Nord Anglia Education, Мария Ежова.

«Почти во всех международных школах произошел отток детей — в среднем на 20%, — утверждает основатель Heritage Education Group Ильдар Нафиков. — Причем уезжали в основном русские семьи, экспаты как раз оставались. Для школы это не очень хорошо, когда у тебя в середине года уезжают ученики — начинает ломаться экономика».

Порядка 15% учеников покинули одну из старейших в Москве Европейскую гимназию, поделился с Forbes ее директор Иван Боганцев. «Мы ощутили отток детей в меньшей степени. Уехала только одна семья», — говорит директор школы «Снегири», в которой сейчас учатся дети до 4-го класса, Александр Гулин. — Но в целом для рынка это, наверное, самый большой вызов в этом году».

«Многие школы, и наша не исключение, пересмотрели планы на будущее по количеству учеников, — говорит Мария Ежова. — Но вопрос не только в том, кого учить, но и кто будет учить. Отток преподавателей-иностранцев — это тоже большая проблема».

Отъезд иностранных преподавателей стал вторым ударом, нанесенным весной международным школам. «Уезжали на эмоциях, не сдав квартиру, не собрав вещи. Потом просили коллег решить все это удаленно», — вспоминает отдельные случаи Нафиков. По его словам, потери преподавательского состава в среднем составили 10%. Brookes покинули 25% иностранных преподавателей, рассказал Чарли Кинг, — чтобы не лишать детей образования, с ними проводили дистанционные занятия, как в пандемию COVID-19. «Но еще большей проблемой было то, что все учителя, которых мы привлекли для 2022–2023 учебного года, решили, что не хотят ехать в Россию. Поэтому в марте нам пришлось запускать новый процесс рекрутинга», — отмечает Кинг.

Европейская гимназия не опиралась на учителей-экспатов, говорит Боганцев, но отмечает, что страну покидают и российские учителя — находят себе образовательные проекты в других странах, и скорее всего, этот процесс будет только усиливаться. «Кадровый голод» сформировался в международных школах еще раньше, рассказывала в колонке для Forbes основательница британского детского сада Britannia School Холли Робертс, когда с началом локдаунов в пандемию иностранные педагоги уезжали из России и не возвращались.

С оставшимися педагогами тоже есть сложности, утверждают собеседники Forbes. Ограничения ЦБ на перевод денег за границу, уход из России MasterCard и Visa осложнили выплату им зарплаты, а закрытое европейскими странами авиасообщение с Россией превращает приезд в полноценное испытание. «Сложнее становится даже не найти педагога, а привезти в Россию, чтобы он не уехал в первые же недели, — говорит Мария Ежова. — Сложностей много: это и тяжелые перелеты через Турцию и Дубай, это и вопросы на границе».

Большая перемена

Узнав, что его собеседник из России, менеджер Pearson Edexcel надолго замолчал. Собеседником был основатель и CEO академии EdEra Александр Таратута. Pearson Edexel — одна из британских организаций, отвечающих за проведение экзаменов GSCE, которыми в Великобритании завершается средняя школа. Также в сфере ответственности компании и следующая ступень: A-Level, от подготовки учебных материалов до проверки работ и выдачи дипломов. Pearson работает почти в 70 странах и выдает лицензии как полноценным школам, так и отдельным экзаменационным центрам. У EdEra лицензия как раз экзаменационного центра.

В начале марта иностранные компании начали рвать связи с Россией, например, на паузу были поставлены экзамены на знание английского языка TOEFL и IELTS. 8 марта Pearson объявила об уходе из России. Для студентов EdEra это означало, что сдать экзамены в России они уже не могут.

«Я понимал, что мне нужно как можно быстрее передислоцировать детей в экзаменационные центры в других странах, и обратился с этой просьбой в офис Pearson», — рассказывает Таратута. Но разговор ни к чему не привел, менеджеры Pearson даже не были уверены, что вообще могут с ним общаться, сославшись на то, что момент для разговора с российскими частными школами был не самый подходящий.

Сдавать экзамены в EdEra должны были 25 человек. В итоге команде EdEra пришлось в «ручном режиме» откреплять детей от центра в России и регистрировать как внешних кандидатов в других странах. Студенты EdEra сдавали экзамены в Армении, Грузии, Узбекистане, Турции и на Кипре. «Из общения с коллегами из других центров я понимаю, что ситуация до сих пор находится в подвешенном состоянии, — говорит Таратута. — Какие-то центры закрылись. Пока речь идет именно о том, что Pearson не принимает экзамены в России, но если речь пойдет об отзыве лицензий у российских школ — я обращусь в суд». Основатель EdEra решил закрыть центр в Москве и сейчас регистрирует новый в Дубае.

С трудностями столкнулись не только экзаменационные центры, но и школы. «Ситуация с экзаменами была одним из самых больших кризисов весной, родители очень волновались, — вспоминает Мария Ежова. — Все британские экзаменационные центры, не только Pearson, сначала решили, что ни с кем в России не работают. И потребовались большие усилия, чтобы со всеми провести экзамены в полном объеме».

Школы Heritage Education Group Ильдара Нафикова аккредитованы не Pearson, а организацией Cambridge International Education. «И Cambridge, и Pearson (все международные образовательные структуры), во-первых, приостановили аккредитацию новых школ, во-вторых, аккредитацию новых детей, — говорит Нафиков. — Тем детям, которые уже учились, как минимум на год продлили аккредитацию, они смогут сдать экзамены следующей весной. Но вот новых детей зарегистрировать для экзаменов сейчас нельзя. Мы очень надеемся, что проблемы с новыми аккредитациями решатся. Если нет — придется искать варианты. Например, открывать школы в других странах, давать программу детям в России, а туда возить сдавать экзамены».

Какая ситуация с экзаменами IB? Эта программа, в отличие от британских, была разработана в Швейцарии и контролируется Организацией международного бакалавриата. Ни одна из IB-школ, с которыми пообщался Forbes, не столкнулась с проблемами при сдаче экзаменов. Была логистическая проблема, признает Боганцев из Европейской гимназии: результаты экзаменов, как правило, передаются с помощью DHL, которая также отказалась работать в России. Но IB предложило несколько вариантов. Один из них, так называемый non-exam rout, применялся в пандемию и предполагал, что финальная оценка опиралась не на результат экзамена, а на работы в течение годы.

«Никаких проблем со сдачей IB у наших студентов не было, — уверяет Чарльз Кинг. — Мы общаемся с организацией, с их руководителем, и он заверял, что IB будет продолжать поддерживать студентов по всему миру».

«Система международного бакалавриата и ее экзамены представляют одну из очевидных зон рисков, — рассуждает директор «Летово» Михаил Мокринский. — В течение десятилетий Организация международного бакалавриата строила стандарты и искала компромиссы в интересах своих целевых групп учащихся, их семей. Разрушать построенное она точно не спешит. Действует аккуратно, осмотрительно. В зоне потенциальных осложнений сдача экзаменов и получение диплома. Сказываются внешние ограничения, усложнение логистики. Те, кто выбрал международный образовательный трек, думаю, нацелены довести дело до конца. Но выбором семьи часто бывает не диплом, а его основа — система методик и практик, развивающих ученика. Пока Международный бакалавриат будет продолжать корректно строить эту работу обобщения практик и обновления методических решений, поддерживающих качество образования, будут возможности сотрудничества».

«Что касается будущего IB в России, то со стороны IB, думаю, не будет отмены, а вот будет ли отмена с нашей стороны — поживем увидим», — рассуждает Боганцев. По его словам, большинство IB-школ — это государственные школы, вопрос, какой будет позиция чиновников по поводу международного образования». Еще в мае министр науки и высшего образования Валерий Фальков объявил, что Россия выходит из Болонской системы, которая предполагала двухуровневую систему образования. «Россия вышла из всех международных систем оценки качества образования, в которые интегрировалась больше десяти лет. Это тяжело отразится, в общем, на всей образовательной системе, потому что больше 10 лет мы интегрировались в международную систему оценки качества образования», — сожалеет Гулин.

Вам и не снилось

В беседе с Forbes Ильдар Нафиков шутит, что в этом году ему пришлось заняться параллельным импортом. «У нас возникли существенные сложности с оснащением школ оборудованием, потому что мы много оборудования ввозили из-за рубежа, — объясняет он. — А теперь логистика подорожала в среднем в пять раз. Но логистика — это одно, есть другая проблема, более сложная. Западные компании, которые производят школьное оборудование, заняли принципиальную позицию не работать с Россией даже притом, что их товары не попадают в санкционные списки. Из этой ситуации пришлось выходить креативно».

У Heritage School два кампуса в Москве, в этом году открываются школа в Тюмени и элитный детский сад La Berezka на Красной Пресне. «У нас в планах каждый год добавлять в портфель по две новые школы. Но я чувствую, насколько сложнее стало их открывать. Все жутко подорожало — и строительные материалы, и оборудование, — делится Нафиков. — Как у международной школы, у нас все договоры и стоимость обучения были в евро, наш бизнес-план был рассчитан по средневзвешенному курсу 80–85 рублей за евро. С падением курса евро упала и наша прибыль. Мы общаемся с коллегами — у них тоже экономика ухудшилась. Немало частных школ сильно подняли ценник. Раньше рынок в среднем повышал стоимость на 5–10% в год. А сейчас некоторые известные школы повысили стоимость в полтора-два раза».

«Договоры в школах перезаключаются в марте, — объясняет Иван Боганцев. — Именно в этот период нужно укомплектовать школу. В марте курс доллара был 120 рублей, мы, как и любая школа, несем расходы, привязанные к валюте, — хотя бы финские парты покупаем. Поэтому мы повысили цены на 15%. Но все родители с пониманием к этому отнеслись». Стоимость обучения в первом классе в школе «Снегири» выросла с 1,08 млн до 1,566 млн рублей. «Это связано с инфляцией, а также с необходимостью отсечь большое количество заявок. Двадцать человек на место — это наш максимум», — объясняет Гулин.

«Вопрос ценообразования сложный, особенно для дорогих школ, — признает собеседник в одной из школ. — Школа должна фактически угадать, какую установить цену, — это решение принимается с февраля по апрель, когда заключаются договоры на следующий учебный год. Некоторые школы до трех раз успели поменять подход к тому, что будет представлять их ценообразование».

В школе «Летово» повысили стоимость обучения по программе IB с 1,4 млн рублей до 2,8 млн рублей в год. Но Михаил Мокринский формулирует: «Рост стоимости обучения не про «Летово». Да, введены в строй новые здания, новые возможности, новые программы. Подросла себестоимость. Но без изменений остается базовый принцип софинансирования образования в «Летово». Кто не может платить — не платит. Кто может — платит полную себестоимость на ребенка, и таких учеников в «Летово» менее 20% от общего числа. Остальные платят ту долю, которая определяется на основании заявленных доходов по единой методике. Разница покрывается из эндаунмента. Соотношение групп семей по платежеспособности устойчиво в течение нескольких лет. Все дети могут учиться вне зависимости от финансовых возможностей семьи».

По мнению Гулина, родители, готовые платить за образование детей в элитных школах, менее чувствительны к росту стоимости: «Мы работаем в достаточно дорогом сегменте и в меньшей степени столкнулись с тем, что кто-то не готов больше платить. Может быть, пара семей, родители в которых попали под сокращение в международных компаниях. А вот школы более массовые, среднего сегмента, в которых образование стоит 60 000–100 000 рублей в месяц, могут столкнуться с падением дохода родителей. Я знаю, что такой вопрос поднимался на уровне департамента образования Москвы — руководителей государственных школ призывали быть готовыми к тому, что к ним могут прийти родители и дети из частных школ».

Доживем до понедельника

С начала года в Россию начали возвращаться семьи, чьи дети учились в иностранных школах. Несколько таких семей консультировал Александр Гулин. Он приводит пример: «Была одна семья, у родителей которой были гражданства России и Казахстана. Они переехали из Швейцарии во Францию и попытались перевести ребенка во французскую школу. Не могу сказать, что их не приняли, но поставили такие условия, в том числе учиться на дистанционной форме, что они решили вернуться в Россию». Те из вернувшихся школьников, кто должен был заканчивать девятый или одиннадцатый класс, столкнулись с проблемой: не успев заранее зарегистрироваться на сдачу ОГЭ и ЕГЭ, они рисковали пропустить летние экзамены. Решать проблему в оперативном режиме пришлось российскому Минпросвещения. Гулин говорит, что речь шла о нескольких тысячах школьников.

Будет ли расти спрос на частное образование в России? Большинство собеседников Forbes отвечают на этот вопрос утвердительно. «Новый спрос есть еще со времен пандемии, когда родители заглянули в систему государственного образования через Zoom и увидели, что там происходит», — говорит Боганцев из Европейской гимназии. В Москве получают государственную субсидию 137 частных школ. В них учатся порядка 27 000 детей — это около 2% всех московских школьников. «Такое соотношение в 2–3% не меняется последние лет десять, — рассуждает Гулин. — Но есть предположение, что новый спрос будет обусловлен неким искусственным насаждением патриотизма с государственных школах. И есть процесс, когда даже лояльные родители начинают смотреть в сторону частных школ, где мы более гибко и мягко подходим к таким вопросам». В этом году, отмечает Гулин, количество детей, желающих учиться в «Снегирях», даже выросло.

Возможно, за пару лет школам удастся восполнить количество учащихся, которые уехали, считает Боганцев: «Но проблема в том, что школа — это сообщество, которое связано большим количеством горизонтальный связей. Даже если уйдет из школы 20% учеников и придут новые, школа все равно теряет, потому что уходят одни из самых талантливых детей, приходят новые, с которыми нужно устанавливать новые связи».

Чарли Кинг из Brookes с оптимизмом смотрит в будущее: «До февраля 2022 года у нас было 500 студентов. Мы ожидаем, что в сентябре обучение начнут уже 650. Некоторые из этого дополнительного числа студентов пришли из Англо-американской школы, другие — из других международных школ. Но мы приняли и новых студентов, а некоторые наши ученики, уехавшие весной, вернулись к нам обратно. Буквально на днях появилась новость, что классы с 6-го по 8-й в Англо-американской школе тоже не продолжат обучение. Поэтому мы ждем, что к нам присоединится еще больше студентов».

Кризисные события положительно сказались и на EdEra Александра Таратуты. «С 24 февраля EdEra выросла примерно в три раза, сейчас у нас занимаются, в том числе неполный день, дети из 65 семей, — делится он. — Причина простая — у российских школ, базирующихся на международной программе, не хватает ресурсов, чтобы удержать преподавательский состав. Кто-то уезжает из-за идеологии, у кого-то виза просрочена. Учитывая, что это происходило во второй части учебного года, родители были обеспокоены. Они ищут варианты на стороне и просят в том числе нас, чтобы мы помогли перевести ребенка в сильную школу по российской программе так, чтобы у него при этом осталось время заниматься международной программой дистанционно или на дому с нашими тьюторами».

«Мы пересмотрели нашу финансовую модель — в зависимости от того, какое количество детей в скольких классах сможем принять. Мы не закрывали возрастные группы, но где-то пришлось сократить их количество в параллели, — говорит Мария Ежова. — Этот год мы проведем, сократив деятельность, но намерены сохранить школу и восстановить объем в будущем, когда обстановка улучшится». В беседе с Forbes Ежова вспоминает ситуацию 2020 пандемийного года, когда из-за сложностей с аттестацией на фоне локдаунов британское Министерство образования решило снизить оценки по GCSE и A-Level на один балл. «Была волна апелляций в связи с тем, что перестали действовать предварительные офферы от вузов, — объясняет Ежова. — Мы тот кризис преодолели — наши преподаватели звонили в университеты, подавали апелляции в экзаменационные центры, требовали пересмотра оценок и добились зачисления в те вузы, куда дети хотели поступить. А в нашей системе можешь ты поступить, куда хочешь, или не можешь — это ключ к успеху. Поэтому сохранят репутацию те школы, которые будут бороться за то, чтобы этот результат был прежним».

«Я думаю, что школы среднего и нижнего ценового сегмента будут закрываться, а дети из них переходить на семейно-дистанционную форму обучения в образовательные центры без лицензии школы. Таких центров уже много в Москве, и никто не знает точно, сколько там учится детей. Думаю, этот сегмент будет расти», — прогнозирует Александр Гулин. По его мнению, можно ожидать открытия частных школ в регионах.

На это же рассчитывает и Нафиков, у Heritage Education Group есть планы открывать новые региональные школы: «Я прошлым летом объездил много городов: Екатеринбург, Тюмень, Уфу, Новосибирск, мы с командой изучали рынок частных школ и поняли, что там не то что международных школ, там вообще нет качественных российских частных школ. Это такой «голубой океан». И наша статистика по Тюмени это подтверждает: мы за год построили здание и запустили приемную кампанию весной. Заполнение школы идет, во-первых, быстрее, чем мы ожидали, а во-вторых, быстрее, чем это было, когда мы запускали школы в Москве». По словам Нафикова, если частные школы в России сейчас занимают порядка 2% от всего образовательного рынка, то в других странах мира этот показатель может доходить до 70–80%.

«Я не вижу радужных перспектив у частного образования, — скептичен Боганцев из Европейской гимназии. — Мы IB-школа, наша репутация построена на том, что мы предоставляем международное образование. Будет ли на это спрос в дальнейшем? Может быть, будет, наоборот, антиспрос. Суть и преимущество частных школ в том, что они дают возможность выбора и разнообразия внутри образовательной системы. В целом у меня нет ощущения, что наша образовательная система будет поощрять это разнообразие, есть ощущение, что мы идет в сторону однообразия».

Александр Таратута из EdEra делится интересным наблюдением. С начала «спецоперации» и войны санкций далеко не все родители готовы отправлять детей учиться в недружественные англо-саксонские страны. «Мы в своей стратегии частично начали ориентироваться на Азию, — говорит Таратута. — Некоторые наши дети учатся на летних программах в Гонконге, Сингапуре, Малайзии, Израиле. Ведь что такое Гонконг? Это, во-первых, британское образование, а во-вторых, не настроенное к русским агрессивно китайское комьюнити. Кроме того, например, у Hong Kong University of Science and Technology есть коллаборация с Оксфордом, а у National University of Singapore — с Йелем. А это означает, что есть программы обмена: ты первый год учишься в Сингапуре, второй — в Йеле».

Другие частные школы тоже уже обозначают азиатский вектор. Например, филиал в Абу-Даби планирует открыть Примаковская гимназия. Интерес к тому, чтобы открыть школу или классы в Дубае, подтвердили Forbes и в «Летово», правда, конкретных планов пока нет.

Постоянный адрес материала - Жестокий урок: как частные школы и талантливые дети стали заложниками «спецоперации»