22.05.2025 - Вторжение номадов: как в мире начался бум экотуризма и к чему он может привести

Экотуризм после пандемии растет быстрее, чем весь остальной туристический сектор. Новое модное направление привлекает значительные инвестиции, но одновременно сталкивается с критикой профессиональных экологов. Разбираемся, что настораживает борцов за сохранение природы в моде на экотуризм, и какую роль в этой истории играют цифровые кочевники Инвестируй в экологию — обгони рынок

Интернет полон заманчивых предложений вложиться в глэмпинги и экодеревни в живописных уголках мира, от Бали до Карибских островов. Маркетологи обещают быструю окупаемость и пассивный доход до 15% годовых и выше. Несмотря на безудержный оптимизм, порой присущий такого типа презентациям, подобные инвестиционные проекты отражают вполне реальные тренды в сфере туризма.

Сама по себе концепция экотуризма при этом все еще остается несколько размытой. В общем виде это форма природного туризма, ориентированная на ответственное взаимодействие с окружающей средой. Как объясняет Ольга Пегова, заместитель директора Кавказского заповедника, отсутствие законодательного определения мешает формированию устойчивых практик: «В полном смысле слова, экотуризма в России фактически не существует, так у нас этот термин законодательно не закреплен». Настоящий экотуризм, поясняет Пегова, должен базироваться на трех элементах: «Во-первых, это вклад посетителей в сохранение природы, обеспечиваемый за счет входной платы или других инструментов, поддерживающих экосистему. Во-вторых, экотуризм должен положительно влиять на экономику местных жителей. И третье — ущерб от такого туризма для природной территории должен быть минимальным».

По словам президента фонда «Заповедное посольство» Натальи Данилиной, экологический туризм имеет множество разновидностей, которые присутствуют почти во всех странах мира. Среди них самые распространенные — это туризм на особо охраняемых природных территориях (ООПТ), сельский туризм, агротуризм, разновидности спортивного туризма, а также культурный туризм.

Экотуризм сегодня — один из самых быстрорастущих сегментов глобального туристического рынка. Аналитики консалтинговой компании Grand View Research прогнозируют, что до 2030 года его среднегодовой рост составит 15,2% в год, тогда как весь рынок туризма будет расти лишь на 5,4% ежегодно. Наибольшую долю рынка экотуризма сегодня занимает Европа. От норвежских фьордов и финских озер до Азорских островов и словенских заповедников — разнообразие природных ландшафтов и качественная экологическая политика позволяют Европе удерживать в этой сфере лидирующие позиции. Но, по прогнозам Grand View Research, в ближайшие годы основным драйвером роста станут регионы Азии, а также Латинской Америки и Африки — благодаря росту уровня жизни, развитию транспортной инфраструктуры и государственной поддержке устойчивого туризма.

«Среди новых направлений экотуризма сегодня особенно выделяются Зимбабве, Ботсвана, заметно растет интерес к Намибии. Еще одна точка притяжения — Южная Америка, где привлекают внимание Бразилия, Перу и особенно аргентинский юг — Патагония, Огненная Земля, ледники, полуостров Вальдес», — отмечает Андрей Максимов, зоолог и один из авторов проекта «Все как у зверей — путешествия».

Наталья Данилина считает, что опыт национальных парков Ботсваны можно применить для развития экотуризма в России: «В Ботсване за последние два десятилетия формировался довольно массовый экологический туризм, при котором и дикие животные чувствуют себя абсолютно спокойно, и туристы получают удовольствие от возможности видеть этих диких животных в среде их обитания. Это и вовлечение в развитие туризма преимущественно местных жителей, которые обслуживают объекты гостеприимства, сопровождают группы в качестве гидов и управляют транспортными средствами, включая самолеты малой авиации».

Страны Азии, Африки и Латинской Америки запускают амбициозные программы, стремясь занять лидирующие позиции в сфере устойчивого и зеленого туризма. Доминика, к примеру, намерена стать флагманом Карибского региона, переходя от традиционной модели «солнце и море» к более устойчивым и инклюзивным формам туризма. Вместо строительства типичных пляжных курортов планируется развивать небольшие экологичные комплексы, а также делать упор на поддержку местных сообществ и сохранение природных и культурных ресурсов.

Сальвадор продвигает проект Surf City, включающий развитие туристической инфраструктуры на побережье и масштабную международную кампанию по позиционированию страны как мирового центра серфинга.

Бразилия использует предстоящую международную конференцию COP-30 в Белене для привлечения зеленого капитала, включая создание фонда Tropical Forests Forever Fund объемом $125 млрд и передачу обезлесенных участков в концессию частному сектору для восстановления. Колумбия использует экотуризм как инструмент мирного развития и интеграции регионов, которые на протяжении десятилетий страдали от внутреннего вооруженного конфликта между правительственными силами и повстанческими группировками.

Похожее наблюдается и во многих странах Азии. Во Вьетнаме, где лишь в 2024 году удалось восстановить туристические показатели уровня 2019 года, планируют дальнейшее увеличение числа туристов за счет национального плана зеленого роста, развития экотуризма и запуска масштабных инфраструктурных проектов. Таиланд делает ставку на модель биоциркулярной зеленой экономики (BCG Economy), которая стала основой новой туристической стратегии страны. Эта концепция предполагает бережное использование природных ресурсов, минимизацию отходов через переработку и повторное использование, а в долгосрочной перспективе — достижение нулевого углеродного следа в туризме. В рамках BCG активно развивается агротуризм, экологически чистые маршруты, гостиницы переходят на практики нулевых отходов, а местные сообщества вовлекаются в создание устойчивого туристического продукта.

Эксперты отмечают, что рост экотуризма обусловлен не только изменениями в политике и инфраструктуре, но и более глубокой социальной и культурной трансформацией. «Во-первых, это рост общей экологической осознанности населения — благодаря коммуникациям экологических брендов, новостям о климатических изменениях и требованиям регуляторов, — подтверждает Кристина Багрова, основательница и генеральный директор консалтинговой компании, специализирующейся в экологических практиках, You Social. — Во-вторых, люди стремятся «выключиться» из городской среды и восстановить силы через естественное взаимодействие с природой».

Похожую точку зрения высказывает и Александр Железняк, эксперт по устойчивому туризму экоцентра «Заповедники»: «Люди устали от толп и суеты мегаполисов — очевиден запрос на уединение и отдых в тихих, природных местах». По его мнению, еще один важный тренд, способствующий росту экотуризма, — стремление к аутентичности. «Массовый туризм сегодня стал слишком унифицированным. Уже неважно, где ты — в Таиланде, Турции или Мексике: одни и те же супермаркеты, стандартные сувениры с одних и тех же фабрик, одежда из тех же сетей. Все одинаковое. А вот природная среда, культура местных сообществ — это уникальные вещи, которые нельзя скопировать по лекалам глобального рынка», — говорит эксперт.

Дополнительный фактор, подогревающий интерес к экотуризму, — растущая популярность научного взгляда на природу и образовательных инициатив. «Экотуризм становится привлекательным в том числе благодаря росту интереса к научно-популярному контенту, — говорит Андрей Максимов. — Люди охотно посещают лекции, слушают ученых и научных популяризаторов, следят за тематическими блогами. Та же аудитория стремится не просто отдохнуть на природе, но и увидеть вживую то, о чем рассказывают специалисты. Стремление к осмысленному отдыху и получению новых знаний становится важным драйвером развития экотуризма».

Экотуристы, номады и зумеры

Бум экотуризма связан среди прочего с глобальным всплеском удаленной работы и резким ростом числа цифровых кочевников. Согласно исследованию MBO Partners, только в США численность номадов достигла 18,1 млн человек в 2024 году, увеличившись на 147% по сравнению с доковидным 2019 годом. Project Untethered глобально их количество оценивает примерно в 35 млн, 49% из которых — американцы.

«По нашему опыту, около 40% цифровых кочевников выбирают для жизни экологически чистые направления, — отмечает Анатолий Летаев, основатель компании Migronis и инвестор в сфере экотуризма. — Люди стремятся к природе — очень немногие мечтают работать из шумных, пыльных мегаполисов».

«Спрос смещается от традиционного туризма к длительному проживанию на природе, в небольших поселениях, часто в развивающихся странах, и главным драйвером этого тренда становятся цифровые кочевники», — считает Николай Иванссон, создатель проекта экотуризма по Аргентине Buenos Birding и гид по природным зонам. Он при этом считает, что при грамотном управлении тренд способен поддерживать устойчивое экономическое развитие для принимающих регионов. «Многие страны, например, в Юго-Восточной Азии и Южной Америке, принимают цифровых кочевников, но пока не все готовы регулировать их экологический след. Устойчивое развитие здесь зависит от вовлечения местных сообществ и внедрения правил поведения», — подчеркивает он. Особая роль, по словам эксперта, в этом процессе принадлежит молодым путешественникам, особенно представителям поколения зумеров: «Именно они формируют основные поведенческие паттерны. По данным Visa, 76% их клиентов 18–39 лет совершили несколько поездок за год, и часто именно они влияют на выбор направления, куда поедут остальные члены семьи».

«В среднем номады живут на одном месте по два месяца, — отмечает Анатолий Летаев. — Это влечет за собой более ощутимое влияние на местные сообщества и природу по сравнению с краткосрочным туризмом».

Конкуренция стран за удаленщиков требует значительных инвестиций в инфраструктуру и создания устойчивой зеленой среды со стороны принимающих стран и городов, отмечают аналитики в отчете Global Citizen Solutions. Они констатируют все больший интерес со стороны кочевников к зеленым практикам, и это может влиять на рост популярности экотуризма в целом.

По словам Кристины Багровой, сегодня именно запрос на комфортную удаленную работу в природной среде запускает формирование новых туристических кластеров. «Цифровые кочевники ищут места с развитой инфраструктурой для удаленной работы и зачастую готовы платить больше за комфорт и близость к природе. Именно они формируют новые экохабы — пространства, ориентированные на устойчивый образ жизни и работу, сочетающие возможности для продуктивной деятельности, активного отдыха и восстановления», — комментирует эксперт.

За зеленой ширмой

Хотя экотуризм позиционируется как устойчивый ответ на глобальные экологические вызовы, на практике он часто оказывается далек от провозглашаемых идеалов. За яркими лозунгами и зелеными сертификатами зачастую скрываются поверхностные или даже вредные практики, ведущие к деградации природных территорий и социальному неравенству. Этот феномен получил название гринвошинга, или «зеленого камуфляжа».

Типичные проявления гринвошинга в экотуризме включают символические инициативы вроде отказа от пластиковых трубочек или политики повторного использования полотенец, которые, будучи сами по себе похвальными, зачастую служат ширмой, скрывающей серьезные проблемы: чрезмерную застройку, неэффективное управление отходами и утечку доходов за границу. Один из примеров — ситуация с отелем Hilton на Мальдивах, который обвинили в массовой вырубке мангровых лесов и преувеличении своей социальной ответственности перед местными сообществами. Так, в администрации отеля утверждали, что активно поддерживают жителей острова Манду через спонсирование учителей и образовательные программы, но эти обязательства так и не были выполнены на практике. Аналогичным образом провалилось и обещание долгосрочной помощи местным сообществам после цунами 2004 года, что еще больше подчеркнуло разрыв между громкими публичными заявлениями и реальными действиями компании

В той же Доминике экологи бьют тревогу по поводу перспективы превращения острова в оазис экотуризма. Из-за строительных работ по созданию туристической инфраструктуры, говорят они, реки и пляжи уже загрязняются, причем это не только снижает ценность «активов», призванных привлечь экологически сознательных туристов, но и ставит под угрозу само существование карибского острова, так как разрушаемые человеком рифы и заболоченные участки выступают в роли защитных буферов от штормов и ураганов.

Еще одна серьезная проблема экотуризма — овертуризм или избыточный туризм, когда число туристов значительно превышает возможности местных экосистем и инфраструктуры. Показателен случай острова Боракай на Филиппинах, который был временно закрыт в 2018 году после того, как ежегодный поток в 2 млн туристов привел к деградации коралловых рифов из-за неочищенных сточных вод и чрезмерной застройки. Аналогичная ситуация сложилась в заливе Майя в Таиланде, закрытом для восстановления экосистемы после интенсивного воздействия массового туризма. В обоих случаях существовали местные ограничения, призванные обеспечить устойчивость туризма и сохранить природу. Однако на практике эти меры часто игнорировались, поскольку туристическая индустрия приносила значительные доходы, и соблюдение ограничений рассматривалось как препятствие для получения прибыли.

О проблеме большого потока туристов говорит и Ольга Пегова из Кавказского заповедника, который является одним из самых посещаемых в стране: «С одной стороны, это круто и престижно. С другой стороны, это значит, что каждый год к нам прибывают сотни тысяч туристов, которых мы должны принять, просветить и минимизировать вред, который они наносят природе. Количество посетителей каждый год увеличивается в среднем на 15%. В результате мы фактически не успеваем дорабатывать нашу инфраструктуру, не на все у нас достаточно средств, не хватает сотрудников. Мы должны оборудовать стоянки по определенным стандартам, нам нужны соответствующие санитарным и эстетическим нормам туалеты, желательно делать дополнительно музеи и визит-центры, чтобы подготовить гостей до похода на основную территорию — это требует тщательного продумывания и проектирования, обсуждения с разными сторонами. В общем, сложностей много, а темпы развития туризма слишком быстрые для заповедной системы».

Помимо экологических последствий, экотуризм часто не оправдывает ожиданий местных сообществ, сталкивающихся с экономической утечкой доходов. В развивающихся странах значительная часть прибыли уходит иностранным владельцам гостиниц, международным туроператорам и зарубежным поставщикам товаров и услуг. Согласно исследованию Travel Foundation, в Карибском бассейне экономическая утечка достигает 80%, а в таких популярных направлениях, как Бали, до 55% расходов туристов уходят за пределы местной экономики.

Эти проблемы особенно остро проявляются в малых островных государствах и регионах с ограниченными ресурсами. Яркий пример — деревня Сан-Хосе-де-Машпи в Эквадоре, расположенная рядом с элитным эколоджем Mashpi Lodge. В то время как иностранные туристы платят высокие суммы за посещение экологического рая, местные жители остаются в бедности, практически не получая никаких выгод от туризма.

«Больше всего могут страдать местные экосистемы, особенно если инфраструктура не готова к наплыву посетителей, — отмечает Кристина Багрова. — Важно внедрять устойчивые практики и регулировать туристические потоки для минимизации негативного воздействия, например, лимитировать посещения природных объектов, поддерживать местные сообщества и локальных предпринимателей, сертифицировать и мониторить объекты туризма».

Эффект кочевника

Несмотря на обоснованные опасения относительно гринвошинга, утечки доходов и деградации уникальных природных зон, опыт ряда стран демонстрирует — при грамотном подходе экотуризм способен стать драйвером устойчивого развития. Однако это требует целенаправленных усилий и внедрения комплексных механизмов управления, а не упования на автоматическое «озеленение» экономики за счет туристических потоков.

«Часто можно услышать мнение, что любой туризм на природных территориях всегда наносит вред экосистемам, — говорит Александр Железняк. — Это заблуждение. К примеру, есть мнение, что Байкал переполнен туристами, и именно это вызывает серьезные экологические проблемы. Однако международный опыт показывает: проблема не столько в количестве туристов, сколько в неподготовленности территории к их приему. Элементарно не хватает санитарных зон, оборудованных экологических троп и инфраструктуры, которая позволяла бы минимизировать негативные последствия».

Эксперт подчеркивает, что стихийный, нерегулируемый туризм, действительно наносит ущерб природе, однако туризм, организованный и грамотно управляемый, наоборот, становится мощным инструментом ее сохранения: «Например, если местное население занимается браконьерством, никакие запреты зачастую не работают. Но туризм может предложить реальную альтернативу заработка, полностью легальную и устойчивую. Причем чем лучше сохранена природа, чем больше диких животных, тем больше туристов привлекает территория, и тем выше доходы местного населения. В таких условиях у браконьерства просто исчезает экономический смысл. Таких положительных примеров уже много — важно только правильно выстроить саму модель управления туризмом».

Не менее важна интеграция местных сообществ в экономику туризма, что позволяет бороться с утечкой доходов и формировать стимулы к сохранению природы на локальном уровне. Модель управления природными ресурсами на базе общин в Намибии, где местные жители получают права на доходы от туризма и участвуют в совместных предприятиях, служит хорошим примером. Аналогично система сертификации устойчивого туризма в Коста-Рике стимулирует привлечение местного персонала и использование местных продуктов, а платежи за экосистемные услуги напрямую поддерживают землевладельцев, сохраняющих леса и водные ресурсы.

«Неожиданным лидером мирового экотуризма признана Коста-Рика. Благодаря политике сохранения природы и устойчивому развитию страна смогла увеличить лесной покров до 57% территории — это стало возможным благодаря программам платежей за экологические услуги (PSA) и активному участию частного сектора в природоохранных инициативах», — добавляет Кристина Багрова. Она также указывает на эффективные практики в Кении и Вьетнаме: в первом случае более 160 общественных природоохранных территорий обеспечивают защиту 65% дикой природы за пределами заповедников, одновременно создавая рабочие места и развивая компетенции у местных жителей. Во Вьетнаме, по ее словам, национальные парки стали опорой устойчивого туризма, сохраняя биоразнообразие и культурное наследие.

Эти позитивные примеры — результат сознательной политики, значительных инвестиций и часто многостороннего сотрудничества с участием государства, местных общин, частного сектора и НКО. Пока они не являются нормой для бурно растущего рынка экотуризма, особенно в регионах с менее развитыми институтами управления. «Сектор обладает потенциалом для развития и совершенствования; при отсутствии надлежащего управления его деятельность может причинить ущерб окружающей среде», — резюмирует Багрова.

Без действенных механизмов контроля, справедливого распределения выгод и строгих экологических стандартов растущий поток экотуристов, включая мобильных цифровых кочевников, ищущих нетронутую природу, рискует превратиться в фактор разрушения. Их совокупный спрос на ресурсы (жилье, воду, энергия) и инфраструктуру, помноженный на высокую мобильность, может быстро превысить экологическую и социальную емкость территории.

В этом сценарии современные «кочевники», сами того не желая, начинают напоминать своих исторических предшественников, истощающих ресурсы на месте временной стоянки перед перемещением дальше. Отсутствие системных решений и ответственного подхода со стороны как поставщиков услуг, так и самих туристов, грозит превратить экотуризм из инструмента сохранения в катализатор деградации, оставляющий после себя выжженные ландшафты — в прямом и переносном смысле. Таким образом, реализация позитивного потенциала экотуризма напрямую зависит от способности внедрять и поддерживать эффективные практики управления и от готовности самих путешественников к осознанному потреблению.

Если человечество всерьез нацелено на сохранение планеты, экотуризм в его строгом значении должен перестать быть исключением и превратиться в норму, определяющую весь туристический опыт. Лишь при изменении фундаментальных установок — от ориентированности на потребление к стремлению к гармонии и умеренности — туризм сможет перестать вредить окружающей среде и начать вносить вклад в устойчивое развитие.

Наиболее перспективным направлением в этой трансформации становится восстанавливающий туризм, подчеркивает Николай Иванссон. «Цель такого подхода — не просто избежать вреда природе, а активно способствовать восстановлению экосистем и поддержке местных сообществ, например, через посадку деревьев, поддержку биоразнообразия или проекты по восстановлению фауны», — объясняет он.

Постоянный адрес материала - Вторжение номадов: как в мире начался бум экотуризма и к чему он может привести